Исследование САФУ: эмоциональная география северных поселений
<p>
</p>
<p>
</p>
<div>
В Российском научном фонде подвели итоги двух региональных конкурсов, объявленных для отдельных научных групп и малых отдельных научных групп. В числе поддержанных проектов — шесть от Северного (Арктического) федерального университета. Проект кандидата философских наук ВШСГНиМК <b>Татьяны Жигальцовой</b> направлен на формирование благоприятной среды для пожилых людей островной и прибрежной Арктики. Уже этим летом команда проекта исследует Соловки, Онегу, Тамицу и Кянду, чтобы выявить места эмоциональной привязанности местных жителей и составить интерактивные эмоциональные карты.<br>
<br>
<b><i>Расскажите о предыстории проекта? Какие два направления вашей работы в нём переплелись?<br>
</i></b> <br>
Моя исследовательская карьера достаточно необычна, поскольку я не веду одну тему, как это принято. Не боюсь новых проектов, а, наоборот, люблю исследовать малоизученные области, темы, концепты. Несколько последних лет веду две большие темы. Первая – это мой проект "Эмоциональная география северных городов и поселений" в результате которого создаются интерактивные эмоциональные карты репрезентирующие места эмоционального притяжения и отторжения местных жителей (страница проекта). Самым значимым результатом в этой области стали проведение передвижной выставки в городах Хапаранда (Швеция) и Торнио (Финляндия) в 2021 году совместно со шведским фотохудожником Кеннетом Микко за счет средств местных администраций, а также публикации в коллективной монографии "Human and Societal Security in the Circumpolar Arctic: Local and Indigenous Communities", изданной в Нидерландах в издательстве Brill в 2018 году и статье "Emotional tapestry of small cities: emotional perception of urban environments by Swedish and Finnish senior citizens", опубликованной Финским антропологическим обществом в 2022 году. Вторая тема — изучение архитектурно-пространственной организации сельских арктических поселений и строительной истории объектов культурного наследия. Этой темой я начала заниматься с 2018 года, сначала под руководством д. культурологии, завед. научным центром традиционной культуры и музейных практик ФИЦКИА УрО РАН А. Б. Пермиловской (Архангельск), затем три года работала под руководством к. архитектуры, советника Российской академии архитектуры и строительных наук, ведущим научным сотрудником НИИ теории и истории архитектуры и градостроительства А. Б. Бодэ (Москва) по гранту РФФИ и до сих пор продолжаю сотрудничать с его исследовательской группой как историк-архивист. Работала по исследованию архитектурных объектов в Кожеозерском Богоявленском монастыре, Кий-острове, Ворзогорах, Нименьге, Юдмозере, Малошуйке, Кушереке, Сырьинском Успенском монастыре. <br>
<br>
Поддержанный Российским научным фондом проект № 23-28-10034 "Создание устойчивых сообществ с учетом последствий трансформации архитектурно-этнографической среды островной и прибрежной Арктики", 2023-2024 (региональный конкурс) совместил мой исследовательский опыт по названным темам. В проекте также участвуют молодые исследователи — аспирантка Регина Пшенко и студент Андрей Филиппов. Мы будем исследовать архитектурно-пространственную организацию, а также историческую и эмоциональную память пожилых жителей Онежского берега Белого моря (села Тамица, Кянда, Пурнема, Лямца, Соловецкий архипелаг), создадим интерактивные карты поселений с учетом выявленной архивной и полевой информации. Это была моя первая заявка в РНФ и отрадно, что она была одобрена экспертами. Безусловно, такое достижение стало возможным только благодаря программе "преподаватель-исследователь" САФУ. Два года работы по этой программе позволили мне набрать необходимый задел по высокорейтинговым научным публикациям для руководства проектом. Я искренне признательна Университету и кафедре культурологии и религиоведения за помощь и поддержку! <br>
<br>
<b><i>Почему вы выбрали для исследования места с не выявленными яркими объектами туристкой инфраструктуры. Расскажите о потенциале этих мест?<br>
</i></b> <br>
Действительно, в этом году мы будем исследовать села Тамица и Кянда, в которых не сохранились церковно-архитектурные ансамбли и такие объекты как здание сельского училища, дома церковно-служителей, за исключением дома священника, который сохранился в перестроенном виде. Однако, в целом, села побережья Белого моря сохранили аутентичные черты архитектурно-этнографического ландшафта XIX — начала XX веков, частично планировку и топонимику. Создание и консервация базы знаний об утраченных элементах архитектурно-этнографического ландшафта способны поддержать локальную самобытность территории и стать источником устойчивого развития. Социальное участие жителей, а также поддержка сообщества являются индикаторами благополучия, поэтому в результате проекта мы разработаем рекомендации по улучшению качества жизни пожилого населения, созданию дружелюбной архитектурно-пространственной среды с пониманием необходимости сохранения эмоционального здоровья жителей, поскольку любой туристический поток в удаленные небольшие населенные пункты — это стрессовая ситуация для местного сообщества. <br>
<br>
<i><b>Что ценят жители в этих поселениях, какие места у них вызывают радость, а какие отторжение? Чем отличаются эмоции туристов от эмоций местных жителей?<br>
</b></i> <br>
Это очень интересная тема и я надеюсь, что в ближайшие годы займусь ей более подробно, но здесь нужна коллаборация с туристическими фирмами. В предыдущие годы я исследовала эмоциональное пространство пожилых жителей поморских сел Ворзогоры и Малошуйка и обратила внимание, что респонденты называют местом гордости – церковные архитектурные ансамбли, в то время как для туристов — это всего лишь место интереса, к которому они относятся, по мнению респондентов, без должного уважения, оставляя мусор. Я предполагаю существование латентного «конфликта эмоций», суть которого заключатся в противоречии между базовыми и моральными эмоциями. Туристы и мигранты, прожившие менее 5 лет в населенном пункте, не испытывают моральных эмоций по отношению к конкретным местам в поселении. Это косвенно подтвердилось во время моего исследования женщин-мигрантов, проживших менее 5 лет в Хельсинки (Финляндия). Необходима профилактическая работа не только с местами базовых эмоций, такими как тревога и отвращение, но и с местами моральных эмоций — гордости и стыда, которая способствует предотвращению потенциальных конфликтных ситуаций как внутри сообщества, так и между местными жителями и туристами/мигрантами. Возможные эмоциональные конфликты должны учитываться при разработке туристических маршрутов, а также в процессе адаптации мигрантов. <br>
<br>
<i><b>Какую работу планируете провести этим летом?</b></i> <br>
<br>
Мы уже начали проводить архивную работу, разработали опросники. Буквально на следующей неделе Регина Пшенко совершит свою исследовательскую поездку на Соловки, а я в конце июня поеду в Онегу, села Тамица и Кянда. Так же я надеюсь, у нас получится поездка в Российский этнографический музей для работы с фондами. <br>
<br>
<i><b>Расскажите о мультимедийной карте? Какие возможные изменения появятся в этих поселениях?<br>
</b></i> <br>
Сейчас на <a href="http://emogeography.com/" target="_blank"><span style="color: #00aeef;">сайте</span></a> можно посмотреть интерактивные эмоциональные карты небольших населенных пунктов Комсомольский, Ворзогоры, Малошуйка, малых городов Никель, Хапаранда, Торнио и города Хельсинки. Карты разработаны совместно с видеохудожником Сергеем Жигальцовым и переводчиком Анной Кондаковой за счет личных средств. На картах представлены места, которые назывались жителями в ходе опроса. Если одно и то же место называлось три и более раза, оно наносилось на карту, поскольку является сильным эмоциональным центром. Спектр эмоций визуализирован в форме диаграмм, на некоторых картах диаграммы вращаются. Скорость вращения зависит от количества ответов — чем большее количество человек назвали это место, тем быстрее вращается диаграмма. Карта показывает проблемные места в населенном пункте по мнению опрошенных респондентов на момент опроса. Кликнув на диаграмму, можно перейти на страницу с фотографией места. <br>
<br>
Для данного проекта будут созданы отдельные вкладки. И в этом проекте мы будем работать с эмоциональной памятью, то есть с местами, которые были местами притяжения/отторжения в детстве и юности респондентов. Для этого необходимо реконструировать утраченный архитектурно-пространственный ландшафт, наполнить его историями о прошлом. Таким образом будет создана база знаний об утраченной архитектурно-этнографической среде. Я убеждена, что наследие может стать источником устойчивого развития арктических территорий. Однако, конкретные предложения можно будет выдвинуть только после полевой работы. <br>
<br>
Если приводить примеры рекомендаций, то, одной из рекомендаций для администраций Хапаранды, например, было предложение по рекультивации котлована, оставшегося после незавершенного строительства торгового центра и вызывающего максимально негативные эмоции стыда среди пожилых жителей. Другой рекомендацией было облагораживание "народных" троп вокруг города — любимых мест для прогулок. Нужно очень хорошо понимать, что эмоциональное пространство гораздо шире физических границ населенного пункта, поэтому необходимо проводить профилактическую работу не только с центром и окраинами, но и смотреть на территорию еще шире, комплексно. <br>
<br>
<i><b>Пока в Архангельске не проводилось полномасштабных исследований, но вы уже начинали эту работу. Расскажите немного о результатах, какие места приятны жителям города, почему градостроители должны обращать внимание на это (и не только на центр)?<br>
</b></i> <br>
Я несколько раз начинала работу по исследованию Архангельска. Проводились небольшие пилотные опросы студентов, творческой молодежи, кажется, в 2017–2018 годах. Пользуясь случаем, хочу сказать спасибо куратору культурных проектов Екатерине Шаровой. Плюс брала отдельные интервью по исследованию эмоциональной памяти среди взрослого населения. Но в полноценный проект это пока не вылилось. Возможно, потому что я чувствую особую ответственность за исследование города, в котором прожила уже большую часть своей жизни. Важно исследовать, например, и островные районы, так как, как я уже сказала, эмоциональное пространство охватывает не только центр, но и прилегающую территорию. К примеру, молодые люди называли любимыми местами в Архангельске музей-заповедник «Малые Корелы», Новодвинскую крепость, которые находятся за десятки километров. И это повторялось во всех моих исследованиях. Самым интересным результатом, стало то, что респонденты чаще называли не общественные места, а частные кафе, клубы, поскольку в других моих исследованиях было наоборот. Конечно же назывались театры и библиотека имени Н. А. Добролюбова. Само городское пространство, за исключением Набережной, мест деревянной застройки, было окрашено нейтрально или негативно из-за общей запущенности, мусора, луж. Если говорить о конкретном месте скопления негативных эмоций, то в тот момент времени большинство опрошенных назвали МРВ. К сожалению, рутинизированная тревога имеет свойство накапливаться, что, в конечном итоге, влияет на наши повседневные маршруты, места, которые мы выбираем для отдыха и т. д. Для Архангельска нужен отдельный проект и команда. Надеюсь, когда-нибудь, я смогу отблагодарить этот город, проведя полноценное исследование.<br>
<br>
Источник: <a target="_blank" href="https://narfu.ru/life/news/university/379306/"><span style="color: #00aeef;">Пресс-служба САФУ им. М.В. Ломоносова</span></a><br>
</div>
<p>
</p>
<br>
<br>
<br>
<br>
<br>
<br>
<br>
<br>
<br>
<br>
<br>
<br>
<br>
<br>
<br>
<br>
<br>
<br>
<br>
<br>
<br>
<br>
<br>
<br>
<br>
<br>
<br>
<p>
<br>
</p>
<p>
<br>
</p>